ВОСПИТАНИЕ
         НЕ ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ  
          ВАННА И ТУАЛЕТ

          Это, пожалуй, самое трудное место, поскольку волей-неволей придется коснуться сексуальных проблем. Страхи, преследующие ребенка при обучении его чистоте, раны, которые он может получить, - это все «ниже пояса». Ребенок – голый, беззащитный – пронесет их через всю свою интимную жизнь да еще передаст своим детям.
          Для Ричарда с его «чистолюбивой» матерью ванная – особое место, и конечно, важные события его школьной жизни должны были произойти именно здесь. Как-то само собой сложилось, что перед сном вместе с медведем и своей любимой воспитательницей Патти он отправляется в ванную. Там, лежа в теплой воде, он позволяет себе немного расслабиться и высунуться из-за защитных укреплений. Патти с медведем на коленях сидит рядом и слушает его болтовню. И вот однажды:
          -          Знаешь, Патти, я один раз видел голого мужчину в ванной комнате. И знаешь, что он делал?
          -          Не знаю, мылся, наверное.
          -          Нет, Патти, он стоял у зеркала и брился. А потом…
          -          Потом он случайно уронил бритву, она упала и, знаешь…
          -          ?
          -          И знаешь, бритва, когда падала, отрезала ему,…ну эту, в общем…пиписку.
          -          Рич, ты, наверное, что-нибудь перепутал. Мужчины теперь бреются безопасными бритвами. Такой бритвой нельзя себя поранить.
          -          Нет, Патти, это видел я, как…все было.
          -          Ну хорошо, мы потом об этом еще поговорим. А теперь расскажи мне…
          Через несколько дней Ричард опять вспомнил эту историю. На третий раз Патти, не дослушав до конца, вдруг неожиданно для себя сказала:
          -          Послушай, зачем ты мне все это рассказываешь? Ведь я же не твоя мать.
          Ричард замер. Их глаза встретились. И тут вновь сверкнула та самая искра. Это был определяющий момент в жизни Ричарда – возник контакт между ним и воспитательницей. Все стало на свое место, и его выздоровление пошло вперед семимильными шагами.
          Тут самое время остановиться и объяснить, почему школа Беттельгейма называется школой. Ведь часто учреждение подобного рода любит называть себя домом. Оно как бы говорит ребенку: «Это твой дом, твоя новая семья. А воспитательница будет твоей мамой». Беттельгейм считает, что достаточно той неразберихи, которая творится в душе у ребенка, чтобы не добовлять туда еще и эту. Мама – это значит, что она тебя просто любит потому, что ты есть, независимо от того, какой ты, хороший или плохой. Мамина любовь всегда с тобой. Папиной любви надо добиваться стараясь быть таким, каким он хочет тебя видеть. Мама, папа и я – вот структура, каркас, на котором ребенок строит свою душу. А школа – это не дом, там ничего такого нет. Ни мам, ни пап. Это школа, где учатся жить. Она как бы говорит: «У тебя трудности – мы тебе поможем с ними справиться. Воспитатели, доктора, повара, горничные – твои помощники. Ты достоин уважения, как и всякая человеческая личность, но любовь, извини, тебе не гарантированна. Если у тебя с Патти или Гейл возникнут близкие отношения – это ваше личное дело. Но ты должен сознавать, что это отношения двух независимых, свободных людей».
          Но – поразительное дело! – такие отношения все-таки возникают, и случиться это может где угодно. Например, в ванной комнате. Удивительно, как много внимания придает наша цивилизация чистоте. Мать шестилетней Люсиль принимала мужчин в присутствии своей дочери. При первой встрече с доктором Би девочка, встав на четвереньки, стала прыгать на него, стараясь схватить или укусить его в область паха. Она думала, что именно так и должны вести себя при встрече взрослые люди. Так вот, эта же самая мать в свободное от работы время заставляла Люсиль часами просиживать на горшке, мыться с мылом по десять раз в день… Она постоянно и скрупулезно проверяла у Люсиль чистоту. (Заключенные в концлагере также постоянно подвергались таким процедурам.) И все же Люсиль любила это, потому что это были единственные минуты ее близости с матерью. И в школе Люсиль много времени проводила с Гейл в ванной комнате и туалете, просиживая часами на горшке или моясь под душем.
          -          Посмотри, Гейл, я уже чистая? Надо, наверно, еще раз намылиться.
          -          По-моему, ты уже чистая, Люсиль. Но если хочешь, мылься еще.
          -          Ну, хорошо. Я сейчас еще раз, и еще.
          В это время в душевую ворвалась стайка детей. Они прибежали с улицы, мокрые, грязные, и тут же заляпали грязью весь пол. Гейл, увидев странный блеск в глазах Люсиль, вдруг сказала:
          -          Послушай, Люсиль. Если ты хочешь вымыться еще раз, так уж испачкайся сначала, чтобы тебе было что мыть!
          -          Она не успела договорить, как Люсиль была уже вся с ног до головы вымазана в грязи. И опять произошло чудо – души двух женщин соприкоснулись.
          И под конец предмет моей зависти и восхищения – контратака детей. Время от времени они устраивают в школе всемирный потоп: затыкают в душевой все дырки и пускают воду из всех кранов на полную мощь. Потоки воды разливаются по всей школе. Вот бы и нам с тобой читатель! Беттельгейм говорит, что у этого потопа есть серьезное психологическое объяснение с сильной сексуальной подоплекой. Я не берусь его изложить: даже взрослому человеку бывает трудно найти правильный тон при обсуждении этих дел.